…Дар Божий, корень нашего бытия!
Свт. Иоанн Златоуст о браке
Свт. Иоанн Златоуст о браке
Все мы ставим себе какие-то цели и стремимся к их исполнению. Основной же, «стратегической» целью жизни христианина является спасение его бессмертной души. Именно исходя из этого современные христиане выполняют свой долг перед государством, обществом, Церковью. Однако слова «спасение» и «долг» — это вовсе не нудные аккорды христианской морали, а те усилия, благодаря которым человек возвращается к полноте своего бытия, к счастью. И именно с этой целью он берёт на себя ответственность перед семьёй, которую Господь благословляет в Таинстве брака. «Верить в брак как в Таинство очень важно, — писал святой патриарх Тихон, — так как спасение от греха заключается в том, чтобы держаться христианского идеала брака как Таинства, идеала, отклонение от которого ведёт к разврату и преступлениям».
Над этим идеалом и призывают задуматься молодых людей, которые собираются пожениться, молитвы, содержащиеся в чинопоследовании Таинства браковенчания.
Прежде всего в Таинстве естественный союз тех, кто вступает в брак, по молитвам Церкви «очищается и укрепляется Божией благодатью. Тяжело человеку самому стоять стойко и мужественно в спасительном союзе. Покров нашей природы быстро стареет и портится, а благодать — неодолима», — пишет свт. Феофан Затворник. Ведь свои высокие обязанности христианская семья может исполнять только с помощью благодати, подаваемой в Таинстве. Ещё со времён апостолов в Церкви установлено для этого особое священнодействие. Потому согласно установленной апостолами заповеди брак благословляется от лица Церкви епископами и священниками.
Церковный брак на протяжении почти всего первого тысячелетия христианской эры не имел самостоятельного чинопоследования и совершался за литургией.
Так, после освящения Святых Даров о тех, кто вступал в брак, читалась особая молитва, а после «Отче наш» — другие молитвы, после которых на молодых возлагались венцы. И по сей день не только по своей внешней структуре, но и по своей сути Таинство брака имеет чисто литургический характер. В его чинопоследовании уже в наше время мы можем заметить все признаки литургии. Как литургия условно делится на две части — литургия оглашенных и литургия верных, — так и чинопоследование брака делится на две части: обручение и венчание.
Обручение совершается в притворе, и недаром. Однако обручение не имеет особого символического значения: «Вручением перстней священник тем, кто вступает в брак, напоминает о вечности их союза. А трёхкратный их обмен между собой указывает на взаимное согласие, которое всегда должно быть между супругами» (Г.И. Шиманский).
В древности люди часто не умели писать, а могли только подтвердить письмо печатью, и решающую роль тут играл перстень, на котором была личная печать. Это был неоспоримый документ. Когда человек вручал кому-то этот «документ», это означало, что он полностью доверяет получателю всю свою жизнь, всю свою честь, всё своё имущество.
Святость брачного союза часто нарушается не только супружеской неверностью, но и другими грехами, особенно ссорами и недоверием друг ко другу. Потому «в начале службы обручения мы молимся о том, чтобы Господь послал тем, кто собирается венчаться, не только взаимную любовь — совершенную, мирную… но ещё единомыслие и твёрдую веру, — пишет митрополит Антоний (Блум). — <...> …Есть ещё другая сторона в этом. Не может быть истинных, подлинных взаимных отношений, если нет между мужем и женой, между женихом и невестой взаимной веры, то есть, с одной стороны, настоящего доверия, с другой стороны, верности. Это очень важно, и это раскрывается очень ясно дальше в службе, когда читается молитва, где упоминается блудный сын». Именно этому блудному сыну Господь даровал перстень — знак своего благословения, священную печать любви и доверия к нему. Продолжая эту мысль, являющуюся главной в молитвах чина обручения, епископ Виссарион говорит: «Эти кольца — священная печать, так как прежде чем священник вручает их молодым, он кладёт их на престол, таким образом освящая их, и молитвой соединяет ими жениха с невестой во имя Святой Троицы». Обручается раб Божий (раба Божия)… во имя Отца и Сына и Святого Духа. Потому не только венчание, но и обручение, которое в древности совершалось иногда за несколько лет до венчания, считалось настолько священным, что обручённый уже не мог вторично вступать в брак.
Богослужебные тексты постепенно подводят нас к самой главной и глубокой части Таинства, которая во всей своей полноте проявляется в чинопоследовании венчания. Отношение к христианскому браку было особенным и потому, что, как уже упоминалось, венчание в древности объединялось с принятием Святых Таин. По мнению выдающегося богослова протопресвитера Иоанна Мейендорфа, тот факт, что венчание в ІХ ст. стало отдельным от литургии священнодействием, трагичен, поскольку он характеризует отдаление жизни христиан от Церкви, от ответственности перед Богом друг за друга, которую люди брали на себя перед Святой Чашей. Однако литургическая идея безусловно доминирует в чинопоследовании венчания, ведь начинается оно литургическим возгласом: Благословенно Царство…
Потом начинаются молитвы о том, чтобы благословенны были те, кто соединяется друг с другом. Чтобы благословен был их брак, как благословил Господь брак в Кане Галилейской, чтобы даровано была им целомудрие, и дети, и всё, что будет способствовать их спасению: «Дай, Господи, рабам твоим сим жизнь мирную. Долголетие. Мудрость. Взаимную любовь. Дай им потомков, которые сохранят на многие годы их род, благослови их даром чадородия. Дай им славный, неувядаемый венец». Затем следует молитва о том, чтобы Бог, Который по Своей любви и благости пришёл на брак в Кане Галилейской, присутствовал и здесь.
Переходя непосредственно к венчанию, необходимо заметить, что это не просто обряд, а некий смысловой, символический ряд, который имеет историческую, религиозную и богословско-философскую основу. В древности на любом празднике — семейном, городском, государственном — люди надевали венцы из цветов, подчёркивая этим своё особое эмоциональное состояние, воодушевление в связи с праздником, ведь цветы — это символ не только красоты, но её вечности и непобедимости временем и тлением. Человек по сей день глубоко переживает это на душевном уровне, и, возможно, поэтому у греков сохранилась традиция надевания цветочных венков в церковной практике.
У многих народов жених и невеста ещё назывались князем и княгиней. Очевидно, потому, что пока человек не был женат, он повиновался главе своей семьи. И лишь тогда, когда человек женился, он становился хозяином собственной семьи: «Венцы — это знамение царской власти, — пишет епископ Виссарион, — возложение их означало, что и вам в какой-то мере дано подобие царской власти. Дом, в котором вы будете жить, — вот ваше царство. Дети и домашние, которых вам дарует Господь, — вот ваши подданные». В древности это означало создание новой, суверенной юридически-правовой единицы. То есть совершалось в прямом смысле слова венчание на царство.
Но существует другое, чисто христианское измерение этого символа: претерпевший же до конца спасётся (Мф. 24, 13). Мы молимся о том, чтобы пришло время, когда, претерпев все испытания в жизни и все её сложности — а сложнее, нежели исполнение совершенной любви, ничего нет, — и жених и невеста венчались в вечности венцами мучеников. «Нравственная связь, союз любви и внутреннее единство между супругами в истинно-христианских браках, — продолжает эту мысль Г. И. Шиманский, — являются настолько крепкими, что их не может ослабить и самая смерть». Однако мученики не в том контексте, что они только страдают и в этом страдании умирают, а в том, что они свидетельствуют миру о той любви, которую открыл Христос миру, ведь на греческом языке слово «мученик» означает «свидетель». По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 35).
Вся эта символика молитв и действий находит своё отображение и пояснение далее в Священном Писании, которое читается для новобрачных. Прежде всего богословско-догматическая канва таинства прослеживается в Послании апостола Павла к Ефесянам.
Здесь подчёркивается глубокая мистичность единения Церкви и Христа. А именно то, что Бог совершает спасение Своей Церкви ценой Своей жизни и Своей смерти.
И только в такой самоотверженной любви, которая приносит радость друг другу, возможна жизнь людей в браке: «Брак по своей идее должен быть нераздельным, как живой союз любви и сердечного единения по образу и союзу Христа и Церкви».
Жёны, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви (Еф. 5, 22-23).
«Вы видите, в этом послании, — пишет митрополит Антоний (Блум), — говорится не о владычестве мужа и подчинённости жены, а о такой взаимной любви, которая является жертвенной, героической любовью мужа и на которую жена может ответить такой же жертвенной любовью. Это мы должны всегда помнить, потому что… этот отрывок Священного Писания толкуют ложно: унижая жену и возвеличивая мужа…».
За чтением Апостола следует чтение Евангелия от Иоанна о браке в Кане Галилейской. Как говорит протопресвитер Иоанн Мейендорф, Господь не отменил, а благословил здесь Свою заповедь, данную ещё в Ветхом Завете, о том, что будут два одной плотью. И как воду превратил в вино, так наполнил Он эту заповедь новым смыслом, новой радостью — благодатию Духа Святого, которая открывает новые перспективы в браке, которая являет в браке таинство единения человека с Богом. «Господи и Боже… рабов Твоих сих, соединяющихся друг другу, сохрани их в мире и согласии. Покажи их брак честным, ложе их нескверным. Удостой их сохранить свой союз безупречным на всё время жительства. Сподоби их многих лет жизни, чтобы сохранить им чистое сердце в исполнении заповедей Твоих», — говорится в молитве, которая читается священником сразу после Евангелия.
После короткой ектении, в которой мы приносим Богу свои прошения за новобрачных, читается молитва «Отче наш», напоминающая о том, что сейчас будет вынесена чаша. Но это не причастие, а его символ или, как это говорилось выше, воспоминание о литургическом происхождении таинства; здесь присутствует другая символика. В древности чаша была символом судьбы человека, и «выпить чашу до дна» означало разделить с человеком его судьбу.
Об этом свидетельствует дальнейшее обведение молодожёнов трижды вокруг аналоя, где лежат крест и Евангелие. Троичное обведение символизирует собой не только Святую Троицу, но и полноту жизни в Боге, которая направляется по учению Христа в Евангелии и с помощью креста, который стал теперь для обоих один. Как пишет протопресвитер Валентин Зеньковский, крест Христов — это все те жизненные трудности, которые переносит человек с благодарностью Богу и смирением. И теперь для двоих душ эти трудности становятся одним крестом и одной радостью. Именно эту идею подчёркивает пение, которое сопровождает это обведение: Исайе, ликуй! Дева име во чреве, и роди Сына Еммануила…
«Еммануил» в переводе с еврейского означает «с нами Бог», т.е. событие, которое празднуется, вводит нас в таинство единения человека с Богом в Его Церкви и знаменует основание новой малой церкви — семьи. Святии мученицы, добре страдальчествовавшие и венчавшиеся… Здесь идёт речь о том, что свидетели Христова Евангелия, которые достойно пронесли свой крест, достигли победы и соответственно были увенчаны. Слава Тебе, Христе Боже, апостолов похвало, мучеников радование, ихже проповедь Троица Единосущная. Троица — символ совершенной любви, полноты радости и счастья, что воодушевляла поколения христиан до конца нести свой крест. «Под руководством священника, который несёт крест и обещает победу, жених и невеста обходят аналой, на котором лежит святое Евангелие, характеризуя этим троекратным обхождением весь жизненный путь, в центре которого будет Бог и Его учение» (митрополит Антоний [Блум]).
Наконец мы подходим к завершению венчания. Две коротенькие молитвы: «Боже, Боже наш…» и «Отец, Сын и Святый Дух…» — подводят своеобразное богословское резюме всей мистичной символике таинства, а также выражают просьбу о благословении этого брака, которая подчёркивается в отпусте «Иже в Кане Галилейстей…». Тут вспоминаются святые равноапостольные Константин и Елена — первые земные цари, которые приняли христианство и распространили его. Новобрачная пара призывается следовать их усердию и трудам. Святой мученик Прокопий, который также вспоминается в отпусте, во время своих страданий воодушевлял двенадцать благородных женщин идти на смерть за веру, как на свадьбу. Их пример, как говорит митр. Антоний (Блум), «должен вдохновлять нововенчанную пару стремиться наследовать венцы Небесного Царствия».
